Обнаружил, что после часа ночи в Измайловском метрошном депо такая бурная жизнь закипает. Я недалеко минут десять сидел, за это время\ поездов 15 прошло, кажется, почище, чем в час пик.
На самом деле, ночью,
когда двери метро закрывают
На вход и на выход,
Там и начинается настоящая жизнь —
Машинисты,
Уставшие от толп спешащих на работу,
С работы, на пьянку,
С пьянки, на свидание,
Со свидания (и так далее)
Пассажиров,
Наконец, дают себе волю и катаются
По линиям, пропуская станции,
Не объявляя их названия,
Открывают на ходу двери,
Играют друг с другом в прятки —
Ведь в метро много мест, которые нам неизвестны,
Но в которых вполне можно спрятать поезд.
И только под утро машинисты отправляют
Разгоряченные поезда в депо,
Чтобы те хотя бы пару-тройку часов отдохнули,
И принялись опять, аккуратно,
Строго согласно расписанию
Развозить скучных и надоедливых пассажиров.
И если бы таких ночных гонок не было,
Аварий и всяких происшествий в метро
Было бы намного больше,
Конечно.
Этот захламленный людьми, машинами и ненужными зданиями город ещё жив. Нервно-деловой, озлобленный и скалящийся, он ещё помнит, что можно быть спокойным, добрым и радостным. Это не так просто заметить, но он ещё дышит и иногда улыбается.
Выйди пройтись ночью, куда-нибудь во дворы. Только вздумай идти куда-нибудь на центральные улицы, там этого города уже нет, там – торжество гопничества и гламура. Тебе же надо совсем другого – дворик с о скамейками, детской «лазалкой», качелями и полузаброшенной голубятней. Да, здесь ещё остались голубятни, и пока они есть – город не умер. И вот, когда ты найдёшь этот самый дворик – присядь – на скамейку, а ещё лучше – на качели и посиди немного. Разглядывай окна домов, эту самую голубятню, дурацкие гаражи-ракушки, куда ж без них. Или смотри на фонари, на небо, на деревья. Думай о чем хочешь – о своей непутевой жизни, о прошедшем дне, о планах на будущее, да хоть о глобальном экономическом кризисе, а можешь и не думать вовсе. Можешь выкурить сигарету, если хочешь. Только не кипеши, дыши глубже, что ли. И в какой-то момент ты обязательно улыбнёшься, хоть украдкой. И город тебе тоже улыбнётся.
Не забудь потом про этот обмен улыбками. Когда будешь толкаться в метро в час пик, когда будешь бежать по своим важным делам, когда будешь раздражаться обилию людей и звуков, когда будешь ежедневные пробки, когда будешь предъявлять менту документы с пропиской, не забывай.
Может быть, тогда этот город всё же останется в живых.
(realted)
В «Большом городе» попалась переписка Рубинштейна и Чхартишвили, хорошая.
Вот, например, пишет Чхартишвили:
…живу в городе, который люблю, но который мне не нравится. К обоим глаголам можно прибавить «очень».
Разница между «любишь — не любишь» и «нравится — не нравится» понятна, да?
Когда не любишь, хочется уйти и никогда не возвращаться. Даже оглянуться назад — и то противно. Когда же любишь, но не нравится, хочется изменить, исправить. Но как «исправить» Москву, я не знаю.
Меня в Москве очень многое раздражает, напрягает, бесит, вызывает аллергическую реакцию. Отлично понимаю, почему к нам ездит мало туристов и почему о нас плохо отзываются внутрироссийские «гости столицы». Негостеприимный, агрессивный, вороватый город. Но долго жить без него я не могу. Мне его жалко, он кажется мне красивым, я помню его в разных (не только моих, но его) возрастах. Он мне интересен, он заряжает меня энергией. Ну и вообще. Но в больших дозах, как всякое сильное средство, он вреден для здоровья.
Очень точное разведение «люблю» и «нравится», на мой вкус. Именно так, наверное, и я мог бы определить свое отношение к Москве, если бы додумался. Через несколько дней, например, я уеду на месяц. И, если отвлечься от частностей, рад именно тому, что уеду из Москвы. Но по прошлому опыту знаю, что ко времени возвращения уже вполне буду хотеть обратно, сюда, где мой дом. Тут, правда, примешивается и это самое чувство/понятие «дома», которое у меня достаточно сильно. Но и с ним, и без него отношение к Москве у меня амбивалентное — люблю, но не нравится, точно так.
Начал ездить на велосипеде — соскучился я по этому делу. Давеча ездил по Измайловскому парку и думал, какие там есть мои места. Довольно давно я писал о чём-то подобном, и там называл и место в Измайлове, но сейчас, мне кажется, что это немного не то. Всё-таки я больше говорил о тех местах, которые «сильные» сами по себе, а те, которые я для себя сделал специальными, «своими». Для других они могут быть ничем непримечательными. Например, есть такое место в Лосином острове. Обычная, в общем, полянка, немного в стороне от больших дорог и троп. Я туда регулярно ездил ещё лет десять назад, сидел там, думал о вечном, медитировала или книжки читал просто. И как-то сжился с этой полянкой, мне там было хорошо просто приехать и посидеть минут пять-десять. Как-то сил набирался и вообще становился благостным. Прошлым летом, после большущего перерыва, заехал туда и обнаружил, что, в общем, какие-то хорошие отношения с этим местом у меня остались, хоть и ослабли, насколько я могу сравнивать по воспоминаниям. Ещё такого типа у меня место есть в Тверской губернии на реке Тверца, недалеко от Вышнего Волочка. И, наверное, на Яхроме. А, вот, в Измайлове, которое я вообще люблю и в котором живу, как-то пока не сложилось. Правда, я вспомнил про одно местечко, в которое я забрёл прошлой осени — мне кажется, у нас с ним могли бы сложится хорошие отношения, но пока я там был полтора раза и это не до конца не ясно.
… сел в вагон метро. Прямо напротив сидит заплаканная девушка. А рядом с ней, на корточках, мужик средних лет, кажется, выпивший, но не слишком. и что-то проникновенно ей рассказывает. А девушка улыбается сквозь слёзы. Причём улыбается от души, это чувствуется, видимо, он действительно говорит ей что-то «правильное», если не совсем то, что нужно, то где-то рядом. Через несколько станций он встаёт и садится рядом. Видимо, сказал то, что хотел, то, что казалось важным и остановился, молодец. Девушка ещё некоторое время улыбается, а потом погружается в себя и, кажется, опять начинает плакать. А мужик рядом сидит и пару раз произносить: «Ну, не расстраивайся так». Тихо произносит, девушка не должна его слышать за шумом поезда. Но почему-то хочется думать, что она таки-слышит…
… мужик сошёл на пару станций раньше, чем девушка. Они не знакомы, как я и думал. И это кажется правильным.
А ещё я вспомнил свой давнишний текстик о ночном метро. Это как раз про такого рода эпизоды, да.
Обнаружил, что в Измайлове все газетные ларьки закрываются в восемь часов. То есть, в полдевятого уже все закрыты — объехал почти весь район — катался на велосипеде, хотел там кое-что купить — и фиггг. Зато до ночи открыты все табачные лавки, это я давно заметил. Сплошная бездуховность, в общем, тут по ночам.
А ещё очень хорошо, что здесь в пределах досягаемости есть сравнительно большая (для Мск) вода, я имею в виду Измайловский остров. Когда я ездил по городам и весямпонял, что в Москве мне не хватает большой и хорошей воды. Река Москва в данном случае не слишком подходит, разве что в Строгино — там есть простор. Думаю даже, что во многом именно поэтому я так хорошо, в общем, прожил год в квартире, окнами выходящими на Строгинскую пойму. Для меня, кажется, важно просто бывать периодически у воды. Как-то лучше и спокойнее я себя после этого чувствую. Так вот, Измайловский остров для этого вполне подходит и хорошо, что я легко могу добраться до него на велосипеде. Спасибо, кстати, shavi, что она меня туда в этом году первый раз притащила, я бы мог и не вспомнить, хотя, конечно, знаю это место.
и ещё картинка оттуда (на 60 кб). снято на ту же говномобилку, но всё же
По этим переулкам лучше всего ходить ночью. Когда безлюдно и тихо. Тогда можно расслышать незаметные в дневном шуме разговоры – нет, не людей, а самих этих проулочков, домов, деревьев. Они рассказывают не до конца понятные истории, от которых может стать очень спокойно, но которые могут и испугать, так, как не пугает, кажется, и собственная смерть. Здесь бывает по-разному – радостно, грустно, беззаботно, тревожно, но никогда – скучно. С этими неожиданными собеседниками всегда интересно. Разговоры не прекращаются, даже если ты один, ни одного человека вокруг, и сам ты молчишь – дурная это привычка, разговаривать с самим собой – всё равно, беседа не прерывается. И- странное дело, ты, так уставший от слов, от бесконечного потока общения, радуешься этому затянувшемуся разговору, в нём, кажется, можно понять что-то очень важное, то, что ты так долго и, если быть честным, довольно безуспешно ищешь.
И ещё – в этом ночном мире никогда не бывает суеты. Здесь всё неторопливо и плавно. Даже пролетающий на большой скорости по улице ночной лихач не кажется спешащим – ведь он не торопится, он просто развлекается. Здесь можно хохотать, прыгать и бегать, но в этом не будет суеты, это будет просто игра. Мир как будто даёт и себе, и тебе передышку, не остаётся ни дел, ни забот, ни вопросов, есть только неторопливое скольжение – и света в тень, от одного фонаря к другому.