В «Большом городе» попалась переписка Рубинштейна и Чхартишвили, хорошая.
Вот, например, пишет Чхартишвили:
…живу в городе, который люблю, но который мне не нравится. К обоим глаголам можно прибавить «очень».
Разница между «любишь — не любишь» и «нравится — не нравится» понятна, да?
Когда не любишь, хочется уйти и никогда не возвращаться. Даже оглянуться назад — и то противно. Когда же любишь, но не нравится, хочется изменить, исправить. Но как «исправить» Москву, я не знаю.
Меня в Москве очень многое раздражает, напрягает, бесит, вызывает аллергическую реакцию. Отлично понимаю, почему к нам ездит мало туристов и почему о нас плохо отзываются внутрироссийские «гости столицы». Негостеприимный, агрессивный, вороватый город. Но долго жить без него я не могу. Мне его жалко, он кажется мне красивым, я помню его в разных (не только моих, но его) возрастах. Он мне интересен, он заряжает меня энергией. Ну и вообще. Но в больших дозах, как всякое сильное средство, он вреден для здоровья.
Очень точное разведение «люблю» и «нравится», на мой вкус. Именно так, наверное, и я мог бы определить свое отношение к Москве, если бы додумался. Через несколько дней, например, я уеду на месяц. И, если отвлечься от частностей, рад именно тому, что уеду из Москвы. Но по прошлому опыту знаю, что ко времени возвращения уже вполне буду хотеть обратно, сюда, где мой дом. Тут, правда, примешивается и это самое чувство/понятие «дома», которое у меня достаточно сильно. Но и с ним, и без него отношение к Москве у меня амбивалентное — люблю, но не нравится, точно так.