В троллейбусе водитель объявляет остановки традиционно невнятно. Некая бабушка слушает, слушает и, в конце концов, не выдерживает:
— Нет, ну что ж он так говорит, будто полный рот мух набрал!
Именно так, полный рот мух, очень правильно выразила.
По этим переулкам лучше всего ходить ночью. Когда безлюдно и тихо. Тогда можно расслышать незаметные в дневном шуме разговоры – нет, не людей, а самих этих проулочков, домов, деревьев. Они рассказывают не до конца понятные истории, от которых может стать очень спокойно, но которые могут и испугать, так, как не пугает, кажется, и собственная смерть. Здесь бывает по-разному – радостно, грустно, беззаботно, тревожно, но никогда – скучно. С этими неожиданными собеседниками всегда интересно. Разговоры не прекращаются, даже если ты один, ни одного человека вокруг, и сам ты молчишь – дурная это привычка, разговаривать с самим собой – всё равно, беседа не прерывается. И- странное дело, ты, так уставший от слов, от бесконечного потока общения, радуешься этому затянувшемуся разговору, в нём, кажется, можно понять что-то очень важное, то, что ты так долго и, если быть честным, довольно безуспешно ищешь.
И ещё – в этом ночном мире никогда не бывает суеты. Здесь всё неторопливо и плавно. Даже пролетающий на большой скорости по улице ночной лихач не кажется спешащим – ведь он не торопится, он просто развлекается. Здесь можно хохотать, прыгать и бегать, но в этом не будет суеты, это будет просто игра. Мир как будто даёт и себе, и тебе передышку, не остаётся ни дел, ни забот, ни вопросов, есть только неторопливое скольжение – и света в тень, от одного фонаря к другому.
Мозг, похоже, выкипает.
Сегодня заходил в гости — там надо на домофоне надо набрать код (трубки в квартире нет). Не смог вспомнить. Хотя, помню, приходил в эти гости, например, сильно нетрезвым , но код вспоминал легко. Пришлось звонить, просить, чтобы напомнили.
А сейчас, хоть и полегче чуть, всё равно отупение редкостное какое-то.
Эта жара хуже алкоголя, н-да.
Не так далеко от моего дома (на 13 Парковой) выселили две пятиэтажки.
Они стоят без окон — странные призраки.
Сегодня я до них дошёл.
И зашёл, благо, что фонарь оказался при мне.
Покинутое жилище — это очень специфическое место. Можно смотреть на фотографии из Припяти в
… на третьем этаже, в бывшей десятой квартире, я обнаружил дверь, на которой фломастером было написано: «заходите, чувствуйте себя как дома». Я открыл дверь. Луч фонаря высветил аккуратно расставленную неказистую мебель — полупродавленный диван, кресло, зеркальный шкаф типа «прощай молодость». Справа от входа сидел огромный плюшевый медведь, ростом почти с человека. Он, видимо, повидал многое на своём веку, я думаю даже, что ему больше лет чем мне. Медведь был грустен, но в этой грусти как будто бы просматривалось что-то философское. Он ждал гостей и, вот, я пришёл. И, хотя, в общем, в этом доме мне было совсем неуютно, на какое-то короткое время мне действительно почувствовал себя в этой комнате как дома и мне захотелось сесть в кресло и остаться здесь на подольше. А медведь, я уверен, защитил бы меня от всех напастей. В этой покинутой людьми комнате, с удивлением и каким-то тайным восторгом понял я, мне уютнее, чем где бы то ни было. Как будто я вернулся домой…
.. а в одной комнате я обнаружил стопку тетрадей. В основном это были учебные записи, по истории, русскому языку и так далее. Наугад я вытянул одну, и сунул за пазуху, даже и не знаю зачем. Когда я пришёл домой и открыл её, на первой странице прочёл: «Пожалуйста, прочитайте, когда я умру». Очень надеюсь, что автор жив, здоров и весел. Но если он оставил эту тетрадь, то, значит в каком-то смысле он умер.
Сегодня как бы совершенно случайно зашёл в книжный рядом с домом. Смешная история — уже два дня забываю купить себе пару CD болванок, нужных для дела, вылетает из головы, а вспоминаю, когда никаких подходящих точек поблизости явно не наблюдается. А тут вспомнил — и свернул с торного пути (это на работу, значит), и, наконец, купил. И, следуя какому-то наитию, пошёл посмотреть книжку себе (хоть и не нужна — хватает, чего почитать, к тому же и времени катастрофически мало даже на чтение худлита). Неожиданно купил некоего Секацкого, «Три шага в сторону». Не знаю, есть подозрение, что книжка, в общем и целом, так себе — очередная постмодернистская компиляция эзотерических и не очень идей.
Но.
Примерно на десятой странице я наткнулся на абзац, после которого у меня случился внеочередной инсайт, после которого мне, кажется, стало понятно, что я не так делаю в этой жизни последнее время, отчего меня, собственно, плющит, колбасит и вообще жизнь не очень мила. В чём инсайт не скажу, попридержу в себе. Оставшуюся часть дня, надо сказать, я чувствовал себя на редкость хорошо — как будто что-то на место встало. Не знаю, удастся ли удержать осознание и реализовать, так сказать, результат инсайта — с этим всегда сложности, известное дело. Но очень надеюсь, что меня на это хватит.
Забавно, как меня «случайность» к этому всему подвела. И ведь прочти я эту примерно десятую страницу вчера или завтра — не уверен, что сработало бы. А дальше стал читать уже на обратной дороге к дому — ничего особенного, местами и скучновато, пожалуй. Но в любом случае эта книжка своё дело сделала, хм.
Да, а заффтра я начинаю курс математики (высшей, ага) для студентов-психоаналитиков. Надо попытаться изобразить для них математику с человеческим лицом — чтоб хоть што-нибудь поняли. Вроде, более-менее сформулировал для себя план и содержание первого, завтрашнего блока. А длится он 4 часа — представляете себе — студентов, которым эта самая математика на хрен не упёрлась, но которые слушают её 4 (астрономических!) часа подряд? А меня,который эту математику знает через пень колоду, который 4 часа (астрономических, бля!) всё-таки делает умное лицо и вещает? То-то же.
Мало того. Час назад разговаривал с начальством, которое кандидат физ-мат наук и математике учит полжизни, а оно сказало, что я всё неправильно спланировал и надо по-другому, ибо лажа выйдет. Сейчас пытаюсь перекроить завтрашний план и охватить в срочном порядке теорию вероятности. Я её, в общем, знаю, но не настолько, чтоб легко и непринуждённо излагать.
Но я опух настолько, что вплотную приблизился к стадии, на которой становится смешно. И это не истерика, а просто смешно. Гляжу на себя как со стороны и забавляюсь — бывают же такие анекдоты.
Самая вредная работа — та, которая легко совмещается с принятием алкоголя.