Ты помнишь — на даче
Ты помнишь, это было в конце лета, в середине августа, что ли. Лето, как обычно, было сумбурным и каким-то оголтелым, и – как всегда – очень быстро заканчивалось. В тот год ты почему-то ждал осени с каким-то особенным ужасом, как будто конец лета, конец тепла означал для тебя окончание чего-то важного, чего – ты и сам до конца не понимал и от этого страх становился ещё сильнее. Ты был на даче у знакомых, помнишь, с самого утра и почти до вечера шел дождь, ты сидел в доме, читал книжку, пил чай, трепался ни о чём с друзьями. Время от времени ты просто ложился, закрывал глаза и слушал говор дождя за окном – неторопливый, убаюкивающий. Дождь как будто рассказывал тебе сказки – полупрозрачные и бессмысленные. В них не было сюжета, но была тягучесть и расслабленность. А под вечер дождь закончился и выглянуло солнце – тем летом вообще часто в течение дня погода менялась по несколько раз – солнце-дождь-солнце-дождь, ты уже привык к этому и даже полюбил эти странные погодные причуды, создававшие ощущение постоянного движения.
И ты, помнишь, как только увидел, что небо развиднелось, понял, почувствовал, что надо идти гулять, обязательно одному, чтобы не было никого рядом, только вот это небо, предзакатное солнце и воздух. Убаюканный дождливыми сказками, ты не сразу собрался, некоторое время лениво лежал, ни о чем не думая, рассматривая потолок и кусок неба в окне. А потом, даже к некоторому своему удивлению, ты все-таки встал и пошел, буркнув: «Пойду пройдусь» и поспешно, пока никто из них не захотел составить тебе ненужную компанию, вышел из дома. Помнишь, ты шел по мокрой дороге, обходя лужи и рассматривая освещенные солнцем деревья, напевая какую-то, как обычно невнятную, мелодию, и в конце концов дорога вывела тебя к полю, и ты понял, что поле – это как раз то, что тебе сейчас нужно – ты свернул с дороги и пошел через высокую траву – в тот год травы было везде много — и ты шел, продираясь через это буйство, и замечал, как весь мир постепенно как будто исчезает – остается только поле, небо, и ветер. А потом ты вышел на прогалину, где валялось какое-то бревно, ты сел на него и замер. И сидел так – то ли две минуты, то ли полчаса – и ничего, кроме того, что ты видел – трава, верхушки деревьев вдалеке, деловито каркающий ворон, кружащий чуть в стороне – ничего, кроме этого не существовало, тебе показалось, что даже время исчезло.
А потом всё закончилось, ты встал и пошёл через поле обратно. Помнишь, ты ещё набрёл на заросли «бешенных огурцов» – почему-то ты давно не видел этих смешных сорняков, кажется, что с самого детства, и ты самозабвенно принялся их щёлкать, особенно радуясь, когда попадался совсем спелый огурец, взрывающийся от одного прикосновения. Это глупое и никчёмное занятие отчего-то казалось очень важным, едва ли не самым важным на свете.
А потом ты всё-таки пошёл дальше, в сторону дома.
А когда ты вернулся, кто-то спросил: «Ну, как там?» или что-то в этом роде, а ты ответил: «Ничего. Даже хорошо, пожалуй».
Или что-то в этом роде.