Нестареющий юноша с Марса
Матерился бесстыдно и часто.
И за это не раз
Били юношу в глаз,
Не смотрели на то, что он с Марса.
* * *
Один сумрачный сэр из Йорка
Произнёс четко и громко:
«Я много страдал».
И навек замолчал
Этот сумрачный сэр из Йорка.
* * *
Виртуозный скрипач из Марокко
По утрам выпивал чашку мокко.
Ну, а если не пил,
То весь день всем грубил
Привередливый хрыч из Марокко.
Некий любитель книг, собравший огромную библиотеку и прочитавший практически всё, что у него есть, в определённый момент устаёт. Он наугад выбирает из множества томов один, а остальное рапродаёт и раздаривает. После этого он изо дня в день, из года в год перечитывает только единственную оставшуюся книгу. Название и автор не имеет значения. Он замечает, что в этой книге (равно как и в любой другой, которую он мог выбрать наугад из своей библиотеки) странным образом отражаются все остальные прочитанные, и, наверное, непрочитанные им тексты. Каждое предложение, каждый оборот, каждое слово начинает напоминать ему о множестве самых разных и непохожих друг на друга виденных отрывках, а порой — и о целых книгах.
Спустя много лет, он устаёт и от своего книжного затворничества и вновь начинает читать другие книги. Однако, на сей раз гораздо быстрее, обнаруживается, что при любой попытке прочесть что-то новое, он сталкивается с чётким и ясным ощущуением, что он это уже читал. Приходит ясное понимание, что в той самой, годами перечитывавшейся книге, он вычитал всё, что мог бы написать человек.
После этого он перестаёт читать вообще.
Вот, кстати о человеке пишущем:
«…аудитория-то ведь — собратья-писатели, не иначе. Читателей не осталось почти, так и что ж с ними цацкаться?». Любопытная статья.
Когда бурылик видит выхухоль, его начинает разбирать беспричинный смех (посмотрите внимательно, ничего смешного, между прочим). Но бурылики — достаточно вежливые создания и, чтобы не обидеть ни в чём неповинную выхухоль, смех свой они всячески стараются сдерживать. Например, делая вид, что закашлялись. Выхухоли тоже обычно вполне вежливы и желают бурыликам здравствовать. Судя по всему, они считают, что бурылики крайне болезненные, беспрерывно кашляющие создания. Последние об этом не знают (хотя, наверное, догадываются), потому как практически никогда не разговаривают с выхухолями. «Конечно, — думают они, — не стоит и пытаться. Всё равно разговор будет постоянно прерываться совершенно неадекватыми смешками и подхихикиваниями. Эдак, выхухоли решат, что мы попросту идиоты — все как один».
А утверждение, что все бурылики — идиоты, конечно же, не соответствует действительности.
Ветер меняется.
Чувствуешь?
Уже не хлопают ставни.
Воздух запах по-другому.
Это почти незаметно.
Как будто бы примерещилось.
Но – я уверен –
Ветер меняется.
Валерий Григорьевич рассматривает прохожих. При этом внимание он в основном обращает на обувь. При этом, герой напевает смутно знакомый мотив, кажется что-то из Пинк Флойд. Время от времени В.Г. улыбается каким-то своим мыслям. Мыслит же он:
о курсе доллара;
о недавно прочитанной книжке Фаулза;
о распределении Пуассона;
о том, где бы купить карандаши 2М;
о бестолковости младшего сына, учащегося 6 класса школы №1054.
Прохожие, не догадываясь об этом, продолжают, как, собственно, им положено, проходить.
Внезапно В.Г. перестаёт напевать и лицо его делается серёзным. Ход мыслей его резко меняется по причинам, пожелавшим остаться неизвестными. В течение некоторого времени он думает о том, что надо сменить:
постельное бельё;
стержень в любимой паркеровской ручке;
жену;
работу;
место жительства;
процессор в домашнем компьютере.
Наконец, В.Г., по всей видимости, решает действовать немедленно и решительным шагом направляется к близлежащей станции метро. Место, на котором он стоял оказывается сухим пятном на мокром асфальте.
Только тогда мы замечаем, что всё это время шёл дождь. Была осень.
