… ты помнишь, как ты вышел из метро, да это было поздно ночью, как-то ранней весной, на душе у тебя было как-то неясно – ты не мог понять, то ли смеяться хочется, то ли плакать, то ли вообще ничего не хочется, только бы попасть домой. Но ты, конечно же, обнаружил – да, ты этого и ожидал, что последний автобус ушёл, надо идти пешком – эдак, минут тридцать до дома, да всё через лес. Лес ранней весной – ты же знаешь, каково это, снег ещё не сошёл, но уже потемнел, под ногами — то вода, то лёд, деревья только-только начинают вспоминать, что они всё ещё живы и надо расти — вверх, вширь, вглубь, ну, и так далее…
Ты помнишь, чуть помедлив у метро ты пошёл-таки к лесу, да, кажется напевая какую-то неясную мелодию, то ли собственного сочинения, то ли какой-то адаптированный вариант всем известного хита, да, кто ж его знает. Ты вошёл в лес, ощутив вполне ожидаемую и даже желанную тишину, песня твоя смолкла и ты просто пошёл по безлюдному лесу. Ты шёл домой? Ты помнишь, ты не мог понять толком, куда же ты идёшь. В место, где тепло и сухо. Самое точное, кажется, определение. Точнее не скажешь. Тебя там кто-то ждал? Кажется, да. Кажется, ждал.
Ты помнишь, в определённый момент ты понял, что целью каждого твоего шага является только лишь следующий шаг. И не более того. Так ты и шёл – просто переставлял ноги, слушал тишину, смотрел сквозь голые ветви деревьев на небо, кажется было пасмурно, так что ты никак не можешь вспомнить, и романтично рассказать о свете звёзд или, там, луны. Память может обмануть тебя, но ты меня – нет, не обманешь. Небо было пасмурным.
… А потом, ты помнишь, ты вышел из леса, дальше – двести метров по тихим ночным улицам – и ты у места назначения. И там, вправду, оказалось тепло и сухо. И там тебя и вправду ждали.