* * *
Познавательное:
Частота упоминания русских (советских) психологов в американских учебниках.
Стоит заметить, что из top5 трое — не психологи, а физиологи — Павлов, Бехтерев и Сеченов (прекрасные и мною очень уважаемые, но физиологи). Остаются Выготский и Зейгарник, следом за ними ещё Лурия (тоже на грани с физиологией ведь). Леонтьев, что характерно, практически не представлен.
Кроме того, есть подозрение, что авторам исследования попался один учебник, в котором было названо относительно много русских психологов, а если его исключить, то из 21 имени останется половина, из которой пятеро — физиологи.
В общем, я бы сказал, что отечественная психология представлена не то, чтобы плохо, а практически «никак».
Почему — отдельный вопрос. Понятно: чтобы знали, надо публиковаться. Но не публиковались и, толком, не публикуемся же.
Исторические причины более-менее понятны, в советское время были вполне объективные сложности.
Сейчас объективно никаких препятствий нет. Кроме плохого знания английского, но это вообще-то преодолимое препятствие. Ещё видится два основных фактора:
1) Инертность: раньше не писали, так и сейчас не пишем. Нет традиции и как бы не нужно, варимся в собственном соку. Плюс некоторый имперский шовинизм — чой-та мы будем напрягаться с аглицким диалектом, нам же самим все понятно, а они пусть как-нибудь так. То, что по факту наука делается на английском языке, мало кого волнует.
2) Сюрприз: несоответствие традиции написания статей общемировому. Если посмотреть публикации в ведущих российских журналах, то с трудом найдутся статьи с нормальным литературным обзором во введении (так, чтобы были конкретные ссылки, и не 3 штуки, а 23, как принято у них), с нормальным описанием исследования (так, чтобы не оставалось десятка вопросов по методике и процедуре) и с нормальной, современной и адекватной статистической обработкой. Если хотя бы одно есть — уже редкость, а так, чтобы все три пункта выполнялись — по пальцам перечесть. При этом, смешно, что сами журналы такого не требуют и даже противятся отчасти. Например, кое-где есть ограничения по объему библиографии, что само по себе бредовато.
Наверное, можно добавить ещё одну смешную причину (я не до конца уверен, но, мои наблюдения таковы): за уже упомянутым шовинизмом скрывается, наоборот, провинциальная робость: куда ж мы в эти журналы-то международные, да рецензируемые, пойдём? Нас же там никто не знает, и мы ж там никто. Ну, пока не пойдём, так и будем «никем». Вообще, система тамошнего рецензирования намного меньше основана на знакомствах и авторитетах автора, чем в наших журналах. Я не хочу идеализировать, там не всегда все объективно и однозначно, но, мне кажется, действительно хорошая, написанная по мировым стандартам статья никому не известных авторов в той системе имеет больше шансов, чем у нас.
Если и есть конструктивный выход — то довольно простой, но трудоёмкий: читать много англоязычных статей, писать свои, не хуже, и посылать в приличные журналы. Лучше одна в буржуйском, чем 2 или 3 в наших. И, кстати, новомодные системы учета «публикационной активности» это поощряют, что правильно. Там, в отличие от нашей ситуации, принято много цитировать, и, соответственно, индексы растут. В этом тоже есть свои издержки, но все же это более правильно.