Архив

Публикации с меткой ‘проза’

про фонари

26 сентября 2006 Нет комментариев

Почему-то в этом городе ровно в полночь гаснут все фонари. Это не связано ни с экономией электричества, ни с каким-нибудь комендантским часом, ни с какой-то иной рациональной причиной. Кажется, что это закон природы, естественный ход вещей – как заход солнца или снег зимой. Привычные местные жители не обращают внимания на это странное явление и продолжают в сумраке спешить по своим делам или неторопливо прогуливаться – по ситуации. Незнакомый же с особенностью города человек растерянно останавливается и первые несколько секунд пытается понять, что же именно произошло. Мы настолько привыкаем к свету городских фонарей, что их неожиданное отключение кажется нам чем-то невозможным. Однако, через некоторое время чужак понимает: отключили фонари. Он замечает, что, тем не менее, окна домов продолжают светиться и при этом скудном освещении всё же можно продолжать свой путь. После этого большая часть приезжих продолжают свой путь, пытаясь не заблудиться в окружившем их полумраке, спрашивая дорогу у немногочисленных прохожих и стараясь побыстрее добраться до пункта назначения. Но иногда попадаются чудаки, которые как будто забывают, что им надо куда-то идти, что, возможно, их кто-то ждёт, что у них есть какие-то важные дела. Они разглядывают разноцветье светящихся окон, проступившие на небе звёзды, силуэты прохожих. И перестают куда-то торопиться. Постепенно их глаза привыкают к темноте и они идут – совсем не туда, куда собирались до этого, они просто прогуливаются, слушая этот полутёмный город. Со временем большая часть окон гаснет и их окружает почти осязаемая тьма. Тем не менее, эти люди продолжают куда-то идти, не задумываясь о направлении и цели. Никто из них не признается, но на протяжении всей этой долгой прогулки им кажется, что город рассказывает им разные истории. Он подсказывает им, куда идти и знакомит их с улицами, деревьями, домами. Эта прогулка продолжается до утра, когда с первыми признаками рассвета голос замолкает и они вспоминают о том, куда же они направлялись до того, как погасли фонари. Часто им кажется, что прошедшая ночь – не более, чем причудливый и добрый сон. И – странное дело – очнувшись они никогда не чувствуют усталости, хотя всю ночь бродили по незнакомому городу. Придя в себя, они, наконец, отправляются по своим делам.
Все эти люди через некоторое время, рано или поздно переезжают в этот город и остаются там жить. И они знают, что после полуночи, когда гаснут все фонари, они смогут снова отправиться бродить по улицам и слушать сказки, которые расскажет им ночь.

реплика в сторону: давно я не слушал Уэйтса. а он ведь очень хорош. и пишется под него хорошо.

Tags:

графоманское

16 сентября 2006 Нет комментариев

Жил-был некто, по имени, скажем, Николай. Жизнь Николая была вполне стандартной — работа, семья, дети, друзья, футбол. В детстве он собирал марки, подростком коллекционировал значки, а когда стал взрослым – пивные банки. Ещё он выписывал две газеты – «Советский спорт» и «Известия» и аккуратно их прочитывал. По субботам наш герой ходил на рынок, а потом обычно принимал гостей, с которыми умеренно выпивал и вёл душеспасительные беседы о политической обстановке в стране, об особом пути русского народа и о положении команды «Спартак» в таблице очередного чемпионата по футболу. Иногда ходил с женою в кино на какой-нибудь новый фильм, отдавая предпочтение комедиям. На работе он был скромен и аккуратен, почти никогда не опаздывал, с коллегами поддерживал хорошие приятельские отношения.
Словом, был Николай обычен, настолько обычен, что почти незаметен. Он и одевался настолько неброско (хоть и аккуратно), что на улице прохожие никогда не задерживали на нём взгляда, в крайнем случае, просто отмечая про себя: «вот ещё одна фигура».
По законам жанра должно было бы что-то случиться с Николаем, произойти какая-то перемена, после которой его жизнь изменилась бы коренным образом, но ничего такого не случилось. Прожил он свою жизнь и также, почти незаметно, умер. После смерти не нашли никаких дневников, никаких гениальных стихов или романов, которые он писал долгими вечерами, не решаясь никому показать и пряча их на дальние полки в кладовке. И не пытался Николай изобрести модель вечного двигателя. В общем, никаких следов.
Ну, раз так, то должна, по крайней мере, у Николая быть какая-то тайна, которую он унёс с собой в могилу. Например, возможно, ему снились какие-нибудь эдакие сны. Или любил он, скажем, ночью, когда все спят, вылезать на крышу и там разгуливать в голом виде. Или, может быть, он хотя бы мечтал о чём-нибудь неожиданном, пусть даже и неприличном или нехорошем, о каких-нибудь извращениях, в конце концов или о мировой революции… Так ведь нет – и не мечтал он ни о чём большем, чем о прибавке к зарплате или о вкусной еде. Был человек, не был человек – не отличить.

— И в чём смысл этого самого Николая? – спросит читатель.
— А смысла в нём нет – отвечу я. – Также, как никакого смыла нет во мне и в Вас.
— Ладно, ладно, — хитро улыбнётся читатель. – А в чём смысл этого текста, зачем Вы эту бессмыслицу изображаете, тратите своё и моё время на бессмыслицу?
— Знаете, — отвечу, — мне иногда кажется, что эта бессмыслица ничуть не хуже и не лучше любой другой, на которую мы тратим практически всю свою жизнь. Если существует такой бессмысленный Николай, то отчего же не быть такому же бессмысленному тексту? Он также родится и умрёт незамеченным. А может быть так: он сделает какое-то совершенно незаметное и непонятное нам дело. А Николай, хоть нам и невдомёк, совершенно необходим для мироздания.
— Хм, — скажет читатель и благополучно забудет про этот текст.

Tags:

пинг-понг

23 февраля 2006 Нет комментариев

Живу – как будто играю в пинг-понг. Шарик – цок-цок по столу. Цок – день, цок – ночь. Подача, приём подачи. Счёт по пяти. Снова подаю, снова принимаю. Шарики – слова, мысли, действия. Я делаю – со мной делают, я говорю – мне говорят. Цок-цок. Я улыбнусь – а мне в ответ промолчат. Я взгляну в глаза – отведут взгляд. Кручёный мяч принял, и сам подрезал. Цок-цок. Утро – вечер. Счёт по десяти. Каждый шаг, каждая фраза, услышанная или произнесённая – ещё один удар по шарику. С кем играю – неведомо, то ли с миром, то ли с самим собой. Цок-цок. Каждая партия – как в первый раз, каждый удар – решающий. Проигрыш, проигрыш, выигрыш. Новая партия. Новые слова, новый смех и новые слёзы. Цок-цок. Потерял счёт очкам. Но вот, опять шарик на моей половине – надо отбивать…

Tags:

тишина

3 сентября 2005 Нет комментариев

Сегодня здесь очень уютная тишина. Доносящийся издалека шум большой дороги и раздающиеся временами голоса под окном только делают эту тишину только ещё более плотной, почти осязаемой. Это та самая тишина, в которую можно завернуться, словно в оделяло, и лежать, рассматривая подсвеченное огнями большого города пасмурное ночное небо. И чувствовать этот мир, ощущать его мерное дыхание.
Прошёл ещё один день, в котором было всякое — и радость, и огорчение, и восторг, и сожаление о несбывшемся, и солнце, и ветер, и неспешные разговоры, и лихорадочная деятельность. Много всего было — как обычно. И всё как будто закончилось или, нет приостановилось. Пришла тишина, в которой всё замирает. Быть может она закончится через секунду, быть может, продлится ещё бесконечно долго. И ты будешь вот так лежать, рассматривать небо. И не думать ни о чём. А если уж и думать — любви, о чём же ещё?
А потом, спустя небольшую бесконечность, тишина непременно уйдёт, чтобы дать возможность жизни продолжиться. И снова будет суета, приятная и не очень, снова будут слова, звуки, песни, крики, стоны, смех, рыдание — всё будет. Потому что жизнь такая — радостная, смешная, полная смысла, бессмысленная, утомительная, увлекательная,  и — шумная.
Но тишина ещё обязательно вернётся. И принесёт с собой спокойствие и умиротворение. Без них ведь тоже никуда.

ветер

Вчера вечером был в в Южном Измайлове.
Сидели, пили.
Вышел покурить на балкон.
Ветер.
Стоял и дышал, минут пять, а может больше.
Так и не закурил, расхотелось. Не до того было.

Кажется мне, что воздух в Измайлове навевает какую-то меланхолию. Она может быть мрачной или светлой, но — меланхолией. Пока я там жил, я не очень это замечал, наверное. А сейчас заехал — и почуял. Там, где я сейчас живу, тоже много воздуха и ветра. Но они другие. Не меланхоличные, нет. Скорее, я бы сказал, бодрящие и зовущие. Куда, правда, пока мне непонятно. Вот, уеду отсюда (скоро уже, месяца через два) — пойму, наверное. Привычное трудно до конца понять и оценить. Надо от него отвыкнуть — тогда становтится яснее.

Вспомнился ещё текстик, написанный почти два года назад, точнее — в последнюю ночь лета 2003 года. Захотелось выложить.
вот он

17 апреля 2005 Нет комментариев

Я не помню точно, когда родился. Зато наверняка знаю, когда умру. Когда придёт весна. Это, казалось бы, странно – умирать весной. Чаще умирают осенью. Или зимой. Но со мной будет именно так. Я не переживу ближайшую весну. Меня не станет. Я слышал, мне рассказывал полусонный зимний ясень, весной оживут ручьи, проснутся медлительные деревья, радостно зазеленеет трава. Но этого всего мне не доведётся увидеть Я вообще почти не видел зелёного цвета. Мне хорошо знаком белый и чёрный – вокруг меня много оттенков этих цветов. Весной же мир становится разноцветным и, насколько я могу понять, более суетливым. И все немного сходят с ума. Становится слишком много жизни. Она не может сама с собой справиться. Не могу сказать, плохо это или хорошо – мне то неведомо. Скажу лишь, что это не по мне. Я спокоен и холоден. И мне это нравится. Волнение, суета – это для меня чуждые и непонятные слова. Я люблю спокойствие и неизменность. И это спокойствие позволяет мне бесстрастно ожидать своей участи. Я отживу своё и уйду – как будто бы меня и не было. Я не оставлю никаких следов. Через месяц-другой никто и не вспомнит обо мне. И ладно.
Я

Tags:

Несколько слов о жизни одного Космонавта (вариации на тему праздника)

12 апреля 2005 Нет комментариев

Жил-был Космонавт.
Он умел летать в космос. Согласитесь, не каждому это дано
В космосе ему, надо отметить, очень нравилось. Там было тихо и невесомо. В этой щемящей тишине Космонавт любил петь песни. И молчать там он тоже любил. А разговаривать в космосе было не с кем и не о чем. И звёзды там светили ярче. Но при этом, казалось, становились не ближе, а наоборот, дальше. Поэтому Космонавт никогда бы не сказал, что он бывал ближе к звёздам, чем все остальные люди. Наоборот, он лучше других понимал, как они далеки и недосягаемые и поэтому, в каком-то смысле, был дальше от звёзд, чем большинство людей. Космонавт полагал, что он знает звёзды лучше, чем остальные и это даёт ему право относиться к ним по-особому. И, в отличие от многих, он не любил звёзды. Уважал — может быть. Но не любил. Там, в космосе, становилось видно, что это слишком чужие и непонятные… существа? объекты? места? Космонавт даже не способен был подобрать правильное слово, чтобы выразить то, чем (или кем?) были эти слепящие точки, окружавшие его со всех сторон.

Tags:

Вариации на тему (навеянное)

1 февраля 2005 Нет комментариев
Кузьма Егорыч не знает Кузьмы Егорыча
И знать не должен
Олег Семёныч не знает Олега Семёныча
И знать не должен
Федот Авдеич не знает Федота Авдеича
Да и зачем ему
Сергей Сергеич не знает Сергея Сергеича
И это правильно.
Аминь.

(Вэ Никритин)

Федот Авдеич скучал на очередном еженедельном Заседании Конторы, в которой он работал. Что это за контора — не важно, ни к чему нам это знать. Допустим, она занималась Обслуживанием Клиентов. Этого вполне достаточно. Федот Авдеич от нечего делать рассматривал своих сослуживцев. В Конторе он работал давно и знал их всех, можно сказать, досконально.
Вот, например, Василий Палыч

ни к чему

16 января 2005 Нет комментариев

Некто по имени Валинарий рассматривает своё отражение. Это занятие, думается, совершенно ни к чему не обязывает. Тем не менее, рассмотрев себя до мельчайших подробностей, Валинарий чувствует, что с этим надо что-то делать. С чем именно – «этим» — он и сам толком не знает. Он идёт в ванную и принимает душ. Это не помогает. Тогда он сбривает бороду. Результат тот же, вернее он по-прежнему отсутствует. Растерянный и слегка рассерженный Валинарий идёт на кухню и ставит чайник. В тот момент, когда чайник закипает, герой понимает, что это как раз то, что должно было произойти.

вариации на тему (к Бахтину)

14 января 2005 Нет комментариев
Самая неожиданность перестаёт быть чем-то неожиданным.
Неожиданного ждут и ждут только неожиданного.
(М. Бахтин, Формы времени и хронотопа в романе)

Некий человек, назовём его Николай Егорович, выходит из подъезда. Пятница, утро, он едет на работу. На первом же перекрёстке его подрезает машина, неожиданно вывернувшая откуда-то из-за угла. Николай Егорович не успевает даже удивиться, как столь же неожиданно

Tags: