Архив

Архив раздела ‘концепты’

как вариант

16 декабря 2009 Нет комментариев

Говорят: «Отвечайте за свои слова»,
Говорят: «Я отвечаю за каждое свое слово».
Смешные люди!
Это слова отвечают за нас.
Рассказывают свои были и небылицы,
Живут по своим законам,
Играют в свою игру.
А мы этим словам следуем.
Или наоборот, сопротивляемся, ведём борьбу.
Помните, один чудак заявил:
«Земля вертится вокруг солнца»?
Слова ответили за него и понеслось,
Не буду пересказывать известную историю.
Ни один из нас за слова отвечать не может.
Всё, что нам дано –
Это делать дело.
И отвечать за дело,
Заметьте – словами.
И эти слова, в свою очередь, ответят за нас.
А если хоть что-то останется от каждого из нас,
То это будут те самые слова.

Tags:

про тени

2 сентября 2009 Нет комментариев

В сумерках наши тени норовят поиграть. Днём тень чёткая, она следует за своим хозяином, подчиняясь движению – хозяина и солнца на небе. Ночью тень уходит по своим делам, но стоит включить свет, и вот она, на месте, подчас чётче и яснее, чем днём. В общем, и дневные, и ночные тени отличаются серьёзностью и спокойствием, можно даже сказать – некоторой чинностью. Иногда они, конечно, могут немного порезвится, но, скорее, подчиняясь поведению хозяина или рельефу местности, чем собственной прихоти.
Другое дело сумеречные тени. Они почти неуловимы глазом – каждое мгновение ты сомневаешься, видел ли ты сейчас собственную тень или это только показалось. Она то исчезает, то появляется, подчиняясь ей одной ведомой прихоти. Ну, вот, она только что была, кажется. Вот здесь. Смотри внимательнее. Впрочем, можешь не смотреть – её всё равно уже тут нет. А, вот, снова появилась, смотри. Не знаю, как правильнее назвать эту игру – прятки или, возможно, догонялки. Ты пытаешься настигнуть тень, а она будто убегает, оставляя только намёк – я тут была, попробуй, разгляди меня. И не важно, двигаешься ты или нет, тень всё равно начинает жить своей жизнью. Думается, что она предвкушает наступающую темноту, когда, наконец, сможет и вовсе удалиться, отправится по своим неведомым делам. И в этом предвкушением теряет всякую степенность, резвится и играет. Подыграй ей и отпусти с миром – пусть отдохнёт от тебя, целый день же неотвязно следовала за тобой.

Впрочем, кто знает, так ли далеко она уходит в темноте. Мне, например, пару раз удавалось обнаружить свою тень в совершенно тёмном лесу. Но это отдельная история, не сейчас.

повторение пройденного

9 апреля 2009 Нет комментариев

Откопал свой давнишний текстик, лет пять ему уже. Но как-то зацепил он меня сегодняшнего, решил перепостить. А чего?

Ещё у меня есть претензия,
что я не ковер, не гортензия…
(А. Введенский)

Некий человек умел превращаться в самые различные предметы, те, которые мы привыкли считать неодушевленными. Что в этом такого? Кажется, ничего особенного. По крайней мере, этот самый человек (звали его, скажем, Михаил Фёдорович, только не надо дурных ассоциаций, классик тут не при чём) не видел в этом чего-то экстраординарного. Он с лёгкостью и, даже с некоторой небрежностью превращался в деревья, столы, шариковые ручки, бутерброды, часы, столовые приборы, зажигалки, книги (иногда — в отдельный листок из какой-нибудь книги, а однажды ему взбрело в голову превратиться в отдельную букву на триста сорок второй странице (пятая, строчка сверху, первая буква в слове «может») Большой Советской Энциклопедии) и так далее.
Михаил Фёдорович хорошо знал, то быть неодушевлённым предметом довольно скучно. Но в этих превращениях был один интересный момент, ради которого наш герой тратил львиную долю своего свободного времени на подобны метаморфозы. Превратившись в тот или иной предмет, Михаил Фёдорович терял почти всякую чувствительность и почти ничего не понимал в окружающем мире, кроме одного — своего предназначения. Точнее, предназначения предмета, в который он превратился.
Бутерброд знал только одно — его должны съесть. Часы (как бы это точнее описать) каждое мгновение ожидали наступления следующего. Страница в книге ждала, пока её откроют. Однажды Михаил Фёдорович превратился в гранату. Желание взорваться — очень странное, но ему понравилось. Когда он уставал, он превращался в самые бесполезные предметы, например, в какую-нибудь безделушку, предназначение которой — стоять на полке. В этом сочетании отсутствия каких либо стремлений кроме как «быть» и, одновременно, абсолютная уверенность в осмысленности и нужности такого бездеятельного бытия завораживала его.
Интересно, что в достижении своей цели предметы были совсем неразборчивы. Вилке было всё равно, во что втыкаться, ножу — что резать. Гитара хотела звучать и не важно — были ли причиной звука умелый перебор струн или просто удар об землю. Той самой странице в книге было всё равно, открыли ли ее, чтобы внимательно прочесть или просто, случайно.
Совершенно непонятно почему, но больше всего Михаил Фёдорович любил превращаться в несмазанную, поскрипывающую дверную петлю. Ему ужасно нравилось это ожидание — когда же кто-нибудь откроет дверь и петля сможет пропеть свою короткую, но такую важную для нее песню.

Назову себе Гантенбайн

25 августа 2008 Нет комментариев

Неизвестный художник из Киева.

Три части: раз, два, три.

Местами, конечно, окончательная шизофрения, но время от времени — очень правильные картинки.

Tags:

схематизация

С dirty.ru, простите уж, но не могу удержаться, уж больно диаграммы хорошие.

Ещё много вот здесь

Tags:

про неожиданности

Довольно давний текстик, но повторю здесь он сейчас кажется довольно уместным.

Самая неожиданность перестаёт быть чем-то неожиданным.
Неожиданного ждут и ждут только неожиданного.
(М. Бахтин, Формы времени и хронотопа в романе)

Некий человек, назовём его Николай Егорович, выходит из подъезда. Вторник, утро, он едет на работу. На первом же перекрёстке его подрезает машина, неожиданно вывернувшая откуда-то из-за угла. Николай Егорович не успевает даже удивиться, как столь же неожиданно из окна на первом этаже раздаётся голос Левитана, объявляющего о начале войны. «Запись, наверное», логично мыслит Николай Егорович и продолжает путь к близлежащей станции метро. Неожиданно его останавливает прохожий и спрашивает, как он относится к третьей симфонии Антона Брукнера. В ответ наш герой мычит что-то невнятное в том смысле, что отношение – никакое.
В метро неожиданно останавливается эскалатор. Поломка, видимо, оказывается серьёзной и приходится спускаться вниз пешком. А эскалатор длинный (наверное, это станция метро «Площадь Ильича»). Машинист поезда умудряется тормозить и трогаться с места в самый неожиданный момент. На выходе из метро Николая Егоровича неожиданно останавливает мент и спрашивает документы. Раньше, надо заметить, с ним такого не случалось. Меньше всего Николай Егорович похож на террориста или злодея.
В дальнейшем в течение дня с Николаем Егоровичем случается масса неожиданностей. Не все это сюрпризы неприятны. Так, например, он неожиданно узнаёт, что ему повысили зарплату. Перечислять все странности здесь ни к чему. Это выйдет длинно и скучно.
Такая неожиданная жизнь продолжается и на следующий день, и в течение всей недели. В выходные неожиданности принимают совсем причудливые формы. Большая часть событий касается интимной жизни героя, поэтому мы не будем рассказывать о них.
В субботу вечером Николай Егорович неожиданно обнаруживает заначенную бутылку водки и с устатку её выпивает. Вообще-то от такого количества алкоголя его обычно тошнит и на следующий день он мучается похмельем. Однако, на сей раз, ничего такого не случается. Слово «неожиданно» мне уже надоело. А как оно надоело к тому времени Николаю Егоровичу!
В следующий понедельник продолжается такой же бардак. Но Николай Егорович обнаруживает, что каким-то странным образом приспособился к беспорядочным событиям. Он понимает, что в любой момент может произойти всё, что угодно. Навряд ли возможно описать, что именно изменилось в его мировосприятии. Но удивляться он перестал. Неожиданное стало ожидаемым. Так он прожил около года.

А потом, однажды, всё вернулось на круги своя и количество неожиданностей резко снизилось. До обычного уровня, к которому привыкли мы с вами.
Надо ли говорить, что переучиваться обратно Николаю Егоровичу было совсем непросто?

Tags: